«На обожжённых крыльях»

В очередной раз учащиеся нашей школы встретились с Карпей Софьей Сергеевной – бывшей малолетней узницей. Уже много лет поколения учеников средней школы №5 имеют возможность впитывать мудрость Софьи Сергеевны и узнавать об ужасах военного лихолетья из первых уст. Сегодня мы публикуем воспоминания нашего доброго друга, нашей подопечной, нашей любимой Софьи Сергеевны из сборника воспоминаний несовершеннолетних узников фашизма «На обожжённых крыльях».

Каждый день и ночь уносили сотни жизней (14+)

Я, Софья Карпей (до замужества — Михнева), родилась 10 июня 1934 года в д. Левковичи Кировского района Могилёвской области в крестьянской семье. Мой отец — Михнев Сергей Павлович, мать — Михнева Анна Яковлевна, братья Валентин — 1937 г. рожд., Виктор — 1940 г. рожд., Семён —1942 г. рожд. Всё дальше и дальше уходят годы войны и события тех трудных времён моего детства. Но для поколения людей того тяжёлого времени пережитое в концлагере смерти Озаричи не забудется никогда. Дети того времени не знали, что такое радио и телевизор, но, услышав от взрослых, что началась война, мы припадали ухом к земле и слышали содрогания — фронт неумолимо приближался к нашей деревне.

Когда в деревню вошли немцы, они забрали всех взрослых мужчин рыть оборонительные сооружения, среди них был и наш отец. В нашем доме поселились двое немцев, молодой и старый. Нам, детям и маме, пришлось жить в сарае вместе со скотиной и не разрешалось подходить даже к дверям дома. Молодой немец был добрым, иногда, когда не видел пожилой, он угощал нас сладостями. Однажды мама понесла отцу передачу картошку и сухари, потому что немцы не кормили работающих на рытье окопов мужчин. В это время к нам во двор подъехала большая немецкая машина, начали выносить из нашего дома лучшие вещи и кричать нам «вэк-вэк, в машину». Я очень быстро успела надеть на своих братьев всё, что смогла найти, и нас загнали в машину. Мама разыскала нас уже по дороге, и благодаря только ей нам троим удалось выжить в этом аду. Привезли нас в Бобруйск на железнодорожную станцию, загнали в вагоны-телятники без окон и туалета. В вагоне было так много людей, что с трудом можно было просто повернуться. Вагоны заколотили. Сколько было стонов, плача, криков стариков, женщин и детей! Никто не знал, куда нас везут и зачем. Когда довезли до места и открыли вагон, было уже много трупов.

Выгрузившись из вагона, мы увидели большие груды, припорошенные снегом, подойдя поближе, увидели, что это были сваленные трупы людей. Нас построили в колонны и под надзором автоматчиков и овчарок погнали по разбитой дороге к лагерю. Ноги увязали по колено в грязи. Мама несла двух младших братьев Виктора и Семёна на себе, одного спереди, а другого сзади, связав платком, а нас с Валиком вела, держала за руки. По дороге мы с Валиком в грязи потеряли обувь. Мама сняла с себя юбку, разорвала и обвязала нам ноги. Останавливаться было нельзя, иначе расстрел. Приведу пример. Когда отца забрали рыть окопы, Валик стал носить в кармане его единственную фотографию, где он сфотографирован вместе со своим братом и его женой, так она и оставалась с ним. По дороге он говорит маме: «Мама, я оторву с фотографии тётю Маню, а то мне тяжело её нести». Потом он попросил оторвать с фотографии и брата отца. А потом от усталости выбросил и кусочек фотографии, где оставался только отец. Когда нас пригнали к месту, где находился лагерь, мы увидели большое болото, окружённое колючей проволокой и вышками с немецкими солдатами. Нас загнали за эту изгородь, 50 тысяч невинных стариков, женщин и детей. Мы должны были стать живой заражённой сыпным тифом изгородью между линией фронта, чтобы заразить бойцов Красной Армии этой страшной болезнью. Мы стояли по колено в болоте, и каждый день и ночь уносили сотни жизней. Нас мама ставила на трупы, раздевала их и укрывала нас, чем только могла. Немцы заставляли трупы складывать в штабеля, но и у живых всё меньше оставалось сил, поэтому много умерших так и оставалась лежать среди оставшихся в живых. Каждый день немцы подвозили к нам в лагерь людей, заражённых тифом, из других лагерей. Я помню, как немец расстрелял троих детей на глазах у матери, которая хотела подальше увести их от вновь завезённых больных людей.

Где-то в марте ночью к нам в лагерь пробрались наши разведчики, до сих пор помню их родные голоса. Они просили нас держаться до последних сил, мужаться, говорили, что скоро нас освободят. Но холодный март забирал всё больше и больше жизней. В одну из ночей не стало и нашего Семёна. Однажды ворота лагеря открылись, патрули сошли с вышек, и мы увидели наших солдат. Большинство людей не могли идти, а ползли по болоту навстречу освободителям. Солдаты просили нас никуда не расходиться, потому что лагерь заминирован. Выживших в этом болоте солдаты выносили на руках и на носилках, тяжелобольных увозили в ближайшую деревню на карантин.­

Когда вернулись домой, пришлось тяжело работать, тягали на себе плуг, борону, ходили искать сучья за три километра, чтобы мама сварила похлебку из гнилой картошки, собранной весной в поле. Но это было уже счастье по сравнению с временем, проведённым в лагере. Повзрослев, я поступила в сельскохозяйственный техникум в пос. Жиличи Кировского района. Учили при керосиновой лампе, была одна книга на 17 человек, один читал, все слушали. После окончания техникума работа в колхозах Брестской области. На Брестчине вышла замуж, родилось двое детей. За многолетний труд в сельском хозяйстве награждена Юбилейной медалью, Почётной грамотой Верховного Совета Республики Беларусь.

Война в нашей семье, и особенно лагерь Озаричи, оставила тяжёлый след. Отец, придя с фронта с тяжёлым ранением, умер в 49 лет. Мама дожила до 75 лет. Я и брат Валентин — инвалиды 2-й группы, брат Виктор — инвалид 1-й группы, был прикован к постели. Годы берут своё, но я стараюсь не сдаваться старости. Очень хочется, чтобы подрастающее поколение ценило то время, в котором они живут. Поэтому часто выступаю перед школьниками и студентами, рассказывая о том, что пришлось пережить. Приходят ко мне домой перед Днём Победы учителя с учениками, чтобы поздравить. Я — постоянная участница хора ветеранов «Красная гвоздика». Посещаю храмы и молю Господа о том, чтобы не содрогалась наша Земля от боли и стонов людских.

Одна из свидетелей тех страшных событий — узница концлагеря «Озаричи» Софья Карпей. Туда она попала десятилетней девочкой вместе с мамой и тремя братьями. «Когда немцы заняли деревню, нас выселили в сарай, отца забрали рыть окопы. Как-то мама понесла ему передачу из сухарей, а в это время подъехала машина и меня с братьями загнали в нее. Услышав, что нас забирают, мама успела вскочить в другую машину. На станции в Бобруйске стариков, женщин и детей погрузили в вагоны. Когда подвезли к «Озаричам», было очень много трупов, люди погибли в давке. Когда нас гнали, людей было столько — кажется, до горизонта», — едва сдерживая слезы, рассказала женщина. Ей повезло выжить в нечеловеческих условиях и дождаться освобождения. «Теперь я пожилой человек. Хожу в церковь, молюсь Богу, чтобы такого больше не случилось не только в нашей стране, но и на всей планете. Чтобы детям и внукам не пришлось узнать того, что пришлось пережить в моем детстве», — сказала Софья Карпей.